Конечно, меня с детства считали извращенным. Конечно, меня уверяли, чтомоих чувств не разделяет никто. И я привык лгать перед людьми. Привыкговорить избитые речи о сострадании и о любви, о счастии любить других. Но втайне души я был убежден, и убежден даже и теперь, что по своей природечеловек преступен. Мне кажется, что среди всех ощущений, которые называютнаслаждениями, есть только одно, достойное такого названия,- то, котороеовладевает человеком при созерцании страданий другого