Очередная книга стихов этого своеобразного поэта, в которую вошли десять стихотворений 1977 года, скрывает в себе очередные сюрпризы. Нарушая все каноны, автор объединяет под одной обложкой разные жанры, от характерной для него "городской лирики" - до сказочно-легендарных образов, от иронии и сарказма - до любовной лирики, от исторических аналогий - до автобиографического факта (Леонид Ильич Брежнев, "хозяин" советской державы, был дружен с родной сестрой дедушки Гунина, оперной певицей Зинаидой Поляковой). Как-то человек, тоже знакомый с творчеством Льва Гунина, поинтересовался моим мнением: все ли стихи по праву занимают место в этом цикле. Вместо ответа я указала на метафору, какая одна могла бы "купить все места": "И шествие живых карманов | По набережной во весь рост". (Возможно, это намёк на гуляние толстосумов с барышнями в Москве мимо "домов на набережной", или на тусовку коллекционеров в Питере, на канале Круштерна). В тот период, когда никто из простых советских людей не имел возможности даже видеть иностранцев, у Льва завязываются близкие дружеские отношения с поляком Веславом Кравчиком и его дочерью Моникой, позже - фотомоделью и хозяйкой модельного агентства ("варшавских праздничных огней..."). Линия фатума, несчастливой судьбы продолжается и в этом цикле. Автора волнует и беспокоит мистерия случайностей, решающих человеческую участь, необратимость ошибочных решений и заблуждений ("Ночь. Безвременье...; "мне пресное море" (Ире Никулиной). Интересно сопоставить эти стихотворения в поисках общего паттерна. — Софья Р. 1999.