Глубокая, таинственная, неповторимая атмосфера особого города - Монреаля - сразу же охватывает читателя. "Рисунки с натуры" если не по характеру, то по жанру чем-то напоминают "Картинки с выставки" Мусоргского, или яркие "зарисовки" действительности в некоторых циклах французских поэтов. Из настоящего перекидывается мост в европейское прошлое, так хорошо "законсервированное" в Монреале вплоть до второй половины 2010-х, когда стартовал настоящий культурный геноцид, уничтоживший не только большую часть неповторимого архитектурного наследия этого уникального города, но и ту историческую франко-квебекскую культуру, что доминировала на протяжении нескольких веков, сохраняя историческую преемственность (почти ничего не осталось от ТОГО Монреаля, кроме французского языка, который - в случае превращения большей частью в язык быта и бюрократии - будет мало что значить на фоне подобия Нью-Йорку и другим центрам англосаксонского мира). Этот печальный культурно-исторический поворот делает поэмы "Песни Монреаля" и "Тишина", как и "монреальские" циклы этого автора бесценными с точки зрения "консервации" утерянного прошлого. Другая особенность этой поэмы - её метафизическая способность изменять, трансформировать время и пространство. "Действие" поэмы разворачивается как бы в виртуальном Монреале, больше абстрактном, чем реальном (несмотря на проникновенную точность изображения его атмосферы), вне пространства конкретной эпохи: в некоем подпространстве "замороженной" глыбы вмерени. Образы античной мифологии и библейские темы врываются в условное "настоящее", разрезая и разрывая его, разоблачая тайну единого континуума, где нет разделения на прошлое, настоящее и будущее, и его решающее влияние на всё, что происходит в мире. - Том П. по канве разъяснений самого автора. (Перевод с английского оригинала).